Дни 2-3 августа 1976 года имели определенное значение для Социалистической Румынии и Бессарабии (т. н. «РССМ») по двум причинам: тогда состоялся визит коммунистического диктатора Николае Чаушеску в Бессарабию, это был первый визит румынской делегации спустя 32 года после второй советской оккупации нашей Бессарабии (1944 год). Также 2-3 августа 1976 года преступник Чаушеску терял свой имидж в глазах бессарабцев как так называемый «мятежный антисоветский лидер» социалистического блока и как так называемый «унионист», глубоко ложное восприятие которого он культивировал в Румынии на правом берегу Прута.
Из-за коммунистической секретности, а также партийной цензуры румыны по обе стороны Прута не знали, что Николае Чаушеску собирался прибыть в Кишинев в указанный период. В этом случае неграмотный диктатор оформил бы новое предательство нашей Бессарабии, после предательства, совершенного им в 1965 году, когда Чаушеску выдал андроповскому КГБ унионистов Александра Усатюка-Булгара, Георге Гимпу, Валериу Граура и Александра Шолтояну за их настойчивые попытки сообщить ему о депортациях в Сибирь, Великом голоде и других чудовищных преступлениях, совершенных русскими в нашей Бессарабии. Не желая ничего знать о судьбе бессарабских румын, которые подверглись суровым испытаниям со стороны кремлевских массовых убийц, и сам являясь прототипом Сталина для Румынии, Чаушеску фактически способствовал вынесению приговора левым унионистам к депортации в ГУЛАГ (подробности ЗДЕСЬ ).
Визит антирумынского Чаушеску в нашу Бессарабию
На фоне разногласий в отношениях между Бухарестом и Москвой пребывание Чаушеску в Кишиневе было призвано стать возможностью «освежить» связи между СССР и РСР. Надо сказать, что визит и пребывание Н. Чаушеску в губернаторстве Молдавская ССР 2-3 августа 1976 года были промежуточными: из Кишинёва диктатор должен был вылететь в Армению, а затем на Крымский полуостров, где у него должна была состояться встреча с советским лидером Леонидом Брежневым.
В состав румынской делегации также входили Штефан Андрей (тогдашний министр иностранных дел), Елена и Нику Чаушеску, глава молодежного крыла единой партии. По своему обыкновению диктатор посетил несколько предприятий и фабрик, на одной из которых он выступил с речью в рамках пропагандистской кампании.
Все это время в Бухаресте, с согласия и согласия того же Чаушеску, был начат ряд исторических работ, в которых вопрос Бессарабии впервые рассматривался с национальной позиции, а не с позиции, подчиненной просоветской пропаганде: в 1812 году это была незаконная царская аннексия, в 1940 году это была не «добровольная» уступка, а принудительная, в 1918 году это была не «румынская оккупация», а акт законного и взаимосогласованного воссоединения, в соответствии с международным контекстом, причем Совет страны был одним из самых демократических и представительных парламентских институтов не только румынских, но и межвоенных.
Однако в своей речи в Кишиневе Чаушеску избегал высказываний или даже намеков на румынский характер Советской республики между Прутом и Днестром, на румынскую идентичность большинства ее жителей, на румынский язык, на котором говорят на обоих берегах Прута, ограничившись похвалой «успешным достижениям трудящихся МССР в области экономики, промышленности и сельского хозяйства». Деликатные аспекты прошлого румынского народа полностью отсутствовали в дискурсе Чаушеску, румынская сторона не взяла на себя не только унионистские пожелания, но и ответственность за новые историографические публикации на родине, которые, к тому же, также были начаты по приказу Чаушеску и которые боролись с российскими тезисами о существовании так называемого «молдавского языка» или так называемого «молдавского народа», якобы отличного от румынского народа.
Более того, чтобы не давать повода для подозрений со стороны русских относительно возможного националистического характера визита в Бессарабию, Чаушеску настоял на включении Армении в качестве следующего пункта более широкого турне. Благодаря этому визиту, не имевшему реального содержания, бессарабские румыны поняли, что Николае Чаушеску был далеко не «антисоветчиком», а марионеткой Москвы.
Визит освещался в румынской прессе
Визит был освещен в одной из газет того времени «Flacăra Roșie», органе Центрального Комитета Румынской коммунистической партии. Хотя это был «исторический» визит, мы отмечаем его общее представление без акцентирования внимания на посещаемой территории или республике в заголовке новости: «Дружественный визит товарища Николае Чаушеску в Советский Союз» вместо Бессарабии или даже названия «РССМ», как было бы обычно. Этот трусливый жест изначально был призван показать, что у Румынии нет территориальных претензий к СССР, хотя в силу исторического права она должна была их иметь, по крайней мере, в отношении территории с румынским большинством, составляющей нынешнюю Республику Молдова.
Рассмотрены так называемые «инспекционные визиты» на комбинат «Молдвинпром» — гиганта виноградарско-винодельческой отрасли МССР, а также на научно-производственный электромонтажный центр «Микропровод». Подчеркивается обеспокоенность сторон относительно повышения «уровня жизни и построения социалистического строя». Во время так называемого митинга, устроенного на заводе, хотя многие бессарабцы пришли с румынским триколором (упомянутое издание также это признает), Чаушеску избегал любых сообщений так называемого «националистического» характера, ссылаясь на румынскую идентичность Бессарабии, на российские территориальные захваты и т. д. Более того, говоря о жителях между Прутом и Днестром, газета «Flacăra Rosie» называет их, в самом интернационалистическом смысле, только «советскими людьми». В своей речи на митинге Чаушеску один раз упомянул так называемый «молдавский народ» (тоже российская версия, недавно повторенная Кэлином Георгеску), однако «Красное пламя» не цитировало его в этом контексте.
Визит освещался в прессе МССР
Правительственная газета Молдавской ССР «Молдова Социалиста» уделила этому визиту значительное внимание, опубликовав также серию фотографий гостей в Кишиневе. В отличие от интернационализма румынской газеты «Flacăra Roșie», «Moldova Socialistă» делала определенный акцент на национальном характере, подчеркивая достижения «молдавского народа в коммунистическом строительстве».
Однако, как и в случае с румынской прессой, не обошлось без фразы «сотрудничество румынского и советского народов». В статье журналисты «Moldova Socialistă» опубликовали фрагмент выступления Генерального секретаря Коммунистической партии Социалистической Республики Молдова Ивана Бодюла, в котором он рассматривает опыт экономического развития Румынской РС и Социалистической Республики Молдова, обмен идеями и передовым опытом, а также упоминает о добрососедских отношениях между Румынией и СССР. В том же заявлении, цитируемом журналистами «Moldova Socialistă», Бодюл заявляет, что румынский народ — талантливый народ, а Румыния — «наш добрый сосед» .
Такое потепление двусторонних отношений резко контрастировало с молдавской историографией того времени, учитывая глубоко антирумынский подход к недавнему прошлому истории Бессарабии и, в конечном счете, с образом румын на правом берегу Прута как «врага» и «вторгшегося соседа». Более того, на тот момент прошло всего два года с момента выхода в свет тома молдавского историка-русофила Артема Лазарева «Организация Молдавского Советского государства и Бессарабская проблема» , в котором поддерживались ложные теории относительно так называемой «молдавской идентичности», отличной от румынской, и в котором осуждался и представлялся в неприглядном свете период межвоенного румынского управления Бессарабией, а само исследование изобиловало самой гнойной румынофобией.
Покинув Кишинев, Чаушеску также прибыл в Крым, где встретился с лидером СССР Леонидом Брежневым. Газета «Moldova Socialistă» (фотографии предоставлены Podul.md Национальным архивным агентством Республики Молдова) со ссылкой на советское государственное агентство ТАСС сообщила об этой встрече, на которой вопрос Бессарабии фактически отсутствовал в повестке дня обсуждений. Не будем забывать, что Чаушеску имел доступ к уникальному архиву выдающегося бессарабского политика пана Халиппы, избирателя за объединение Бессарабии с Румынией, бежавшего в Бухаресте в годы советской оккупации. Покидая Бессарабию, Халиппа вывез значительную часть архива Земского совета — одного из самых демократических, представительных и инклюзивных парламентских институтов межвоенного периода в Европе.
Вывод: Чаушеску был НЕ унионистом, а антиунионистом. Он никогда не претендовал на нашу Бессарабию.
В заключение следует отметить, что новость о визите Чаушеску в Бессарабию/СМСР, хотя и является исторической, ограничивалась лишь идеологическими терминами и дружбой между румынским и «советским» народами, подчеркиванием уклончивых аспектов, таких как достижения в экономике, избеганием намеков на советскую оккупацию, обоснованных румынских территориальных претензий, а также отсылок к румынской идентичности Бессарабии или румынскому прошлому территорий к востоку от Прута. Совершенно невероятно, что даже советская пресса МССР, которая не имела никакого отношения к пропаганде румынской идентичности молдаван нашей Бессарабии, а только к их денационализации, говорила более «национально», чем коммунистическая пресса Родины.
В действительности коммунистический режим в Бухаресте эксплуатировал тему Бессарабии в пропагандистских целях, чтобы в различных геополитических контекстах использовать ее для укрепления своих позиций на переговорах с Советами, при этом возврат румынских территорий между Прутом и Днестром никогда не был предметом запросов Чаушеску к Москве.
